Фанк соул браза Белый певец с черным сердцем, танцор брейка и один из основателей легендарной хип-хоп команды Bad Balance Михей "Джуманджи" покорил эфир магическим звучанием своих рагга-соул-хитов. Жарким июньским вечером у бассейна "Чайка" не протолкнуться. Уже около шести, но жара не спадает. Раскаленный воздух сгоняет сюда праздных, любящих радости жизни москвичей. Густо загорелые молодые люди с мобильными телефонами на ремешке выбегают из здания за стаканом прохладительного. Бронзовые девушки в белом скрываются за стеклянными дверями, чтобы появиться через полчаса в головокружительных дизайнерских бикини. Тяжелые перезрелые груди дородных дам распирают тонкий лен модных белых топов. Белый - цвет сезона. Здесь, на этом празднике жизни, в летнем кафе у модного бассейна, я встречаюсь с Сергеем Крутиковым, который гораздо более известен под именем Михей. Михей, солист заслуженной рэп-формации Bad Balance, автор проекта "Михей и "Джуманджи" и нескольких хитов, сотрясающих радиоэфир: "Сука-Любовь", "Мама" и "Туда". Как раз сейчас радио сообщает, что жара в городе простоит еще как минимум неделю, и предлагает по этому поводу послушать "горячий хит" в исполнении "Джуманджи". Я в очередной раз думаю: такая вещь могла появиться откуда-нибудь с Ямайки, из соул-клубов Лондона или черных районов Нью-Йорка. В нашей распевной стране с ритмом всегда было туго. А Михей обращается с ритмом не по-белому. Он и поет, не как белый, и уж тем более - не как уроженец горласто-певучей Украины. Та музыка, которую делает Михей - танцевальная, энергичная и мелодичная смесь рагга и соула с легкой примесью фанка - сегодня это самый модный продукт на мировом рынке. Поэтому то, что его песни сразу стали популярными, неудивительно. Удивительно, как у него получается этот "черный" звук. Белые, как известно, не умеют играть в баскетбол и петь - так, в той манере, как это делают черные. Так, чтобы мяч пробивал кольцо, а в песне были пот, секс и слезы. Есть исключения, которые подтверждают правило. Например, Джей Кей, певец группы Jamiroquai - человек, с которым Михея стало принято сравнивать после того, как зимой этого года радиостанции атаковала композиция "Сука-любовь". Сравнение, при всей несопоставимости уровня известности, не лишенное смысла: оба они стали проводниками на широкий рынок современного соула. Правда, в отличие от пластичного Джея, Михей, идущий сейчас между цветных пластмассовых столов, кажется немного угловатым; с другой стороны, он, все-таки, еще и рэппер. Сейчас я буду выпытывать у него, как, родившись в белой неритмичной стране, можно делать такую черную по крови и по ритму музыку. Если, конечно, на такой вопрос вообще может быть ответ. АНЗОР КАНКУЛОВ: Многие у нас пытаются играть черную музыку, только получается как-то натужно, очень искусственно. МИХЕЙ: Я чувствую эту вот черную культуру. Я провел черную культуру через себя. Для меня она как родная. Как и ямайская культура. В такой музыке я чувствую себя свободно. Я абсолютно точно знаю, что могу перенести это направление на нашу почву. АК: Хорошо. А как же ты научился так петь? М: Ну, так и научился, наверное, постепенно, поездив по другим странам, посмотрев на людей, послушав их. Мне певица Тэона как-то сказала, что если не умеешь петь, то и не научишься. А если умеешь, значит, будешь петь. Может, природа мне как-то помогла. Ладно. Придется начинать с самого начала. Артист Михей ранее был известен как Сергей Крутиков, рос в городе Донецке и посещал музыкальную школу. "Учился я на аккордеоне играть", - cообщает Михей. "Сейчас сможешь какую-нибудь тальянку исполнить?" - из любопытства интересуюсь я. "Легко. Ну, пальцы уже не так бегают, но "Полюшко-поле" или "Крейсер Аврора" какой-нибудь смогу". Рано начал заниматься эстрадной деятельностью. "Где-то классе в четвертом я стал играть в ансамбле. Электромузыкальных инструментов, - рассказывает он, - на гитаре начал учиться, потом перешел на ударные и решил, что это мой инструмент". Здесь по правилам стоило бы сделать пометку в блокноте: "ага, его всегда тянуло к ритму", или: "вот откуда это несвойственное нашей музыке тонкое чувство ритма". Но если кто-нибудь помнит эти ВИА периода упадка и разрушения советской империи, вспомнит и то, что как раз по части ритма там все было, в общем, незамысловато. Михей любил "Динамик", "Аракс" и Юрия Антонова (последнее увлечение сказывается и сейчас - на альбоме "Джуманджи" есть римейк старого антоновского хита "Дорога к морю": "И я сажусь в машину, еду к морю за тобой..."). А потом, как говорит Михей, "пошло и поехало". "Дальше, 86-м году, я очень серьезно увлекся хип-хоп-культурой, брейкдансом". Тогда, в середине восьмидесятых, страна заразилась лихорадкой брейкданса, как до этого ей заразился весь остальной мир. Странные акробатические танцы под electric boogie и хип-хоп стали одним из тех поветрий, которые в считанные месяцы, моментально и незримо просачиваясь сквозь любые границы и таможни, охватывают молодежь без скидки на страну или национальность и воспринимаются как "свое", хоть это свое и появилось на противоположной стороне Земли. Еще в 69-м Джеймс Браун плясал нечто подобное под песню "Get on the Good Foot". К началу восьмидесятых в Южном Бронксе насчитывалось несколько crews, школ брейкданса. Лидером был легендарный Африка Бамбаата. Под его руководством и при содействии трендмейкера Малькольма Макларена, нашедшего (после панка) очарование в черной городской культуре урбанистической Америки, брейкданс завоевывал самые модные клубы Нью-Йорка. В восемьдесят третьем брейкданс взорвал мир. И очень скоро оказался у нас, в силу природной демократичности распространившись от московских мальчиков-мажоров до самых до окраин. Модная молодежь учила по видеокассетам все эти "роботы", "волны" и "вертушки" (терминология самодеятельная), выделывая пируэты на скользких паркетных полах отечественных дискотек. Это даже снимали в кино - вроде "Выше радуги" и "Курьера". "А в Донецк модное молодежное поветрие как добралось?" - интересуюсь я. М: Мы рано распознали все это. У нас учились студенты темнокожие из разных стран, они, естественно, увлекались всем этим, у них были видеокассеты. Мы смотрели фильмы - "Брейкданс-1", "Брейкданс-2", "Beat Street", все это увидели и поняли, что - круто. Это действительно круто. Это до сих пор круто. Вообще, конечно, очень много сыграла для моего творчества эта культура. Начиная с хореографии и заканчивая музыкой. Михей в разговоре очень часто употребляет выражение "до сих пор". Не потому, что мыслями он где-то там, в далекой поре зарождения хип-хопа и брейка. Просто, вероятно, за это время в его жизни очень много чего произошло, но он остался верен тому, с чего начинал. В душе он все еще танцор. М: Я играл в группе, плюс увлекался брейком. И меня, все-таки, брейкданс переманил, я очень серьезно стал заниматься танцами. Ездил по всесоюзным фестивалям, довольно-таки успешно, интересные были постановки, ну, в общем, были не из последних. Призовые места всегда занимали - Гран-при, первое, второе, ниже третьего не опускались. Это было приятно. Брейк оказался действительно массовым молодежным увлечением, и тогдашние проводники культуры - комитеты комсомола - быстро сориентировались в ситуации. Они и устраивали все эти фестивали, одним из первых и самых известных был фестиваль в Паланге (опять-таки по понятным причинам - Прибалтика тогда была окном в Европу и передовым культпостом страны). Хотя были и проблемы: "было, конечно, много скандалов по поводу этого танца, потому что он все-таки американский был, и к нему относились с опаской. Ну, как обычно, у нас в стране ко всему относятся с опаской. Особенно к людям, которые приезжали на фестиваль. Они приезжали со всего Союза, и они казались самыми модными людьми". Вот из этой команды, которая ездила тогда по этим самым фестивалям, и вырос костяк будущей группы Bad Balance. М: Все, кто в Bad Balance - это все люди из брейкданса, причем сильнейшие танцоры. И все в стране их знали. И знают до сих пор. Я думаю, что все, кто связан сейчас с хип-хопом, именно из "стариков", - это бывшие брейкеры. Изначально Bad Balance вообще был чисто танцевальным коллективом. В 89-м году Влад Валов, или "Шеф", уехал учиться в Питер и организовал там танцевальную группу. Через год, в девяностом, подтянулся и Михей - он поступал в "эту шикарнейшую", как он выражается, Профсоюзную школу культуры. (Михей, кстати, редчайший в поп-мире пример, когда образование соответствует графе "род занятий". В графе "образование" у него значится "менеджер искусств". Чем заниматься можно с такой профессией? "Да можно всем, - с усмешкой отвечает Михей. - Вот тем, чем мы занимались и занимаемся. Организации, финансовая сторона - вот мы это все изучали. Все это сейчас помогает".) Вместе с Михеем у Bad Balance появилась музыкальная составляющая. "Музыка всегда была, со мной, по крайней мере, - говорит Михей. - Мои коллеги, конечно, больше слушали музыку, они не умели играть, они не музыканты абсолютно, больше танцами занимались. Но постепенно мы начали писать такие рэп-речитативы - в этом же стиле, под который танцевали. Ну, естественно, я начал писать музыку. Играть на барабанах там, на всевозможных инструментах, на которых можно только было, и так записывали". Записывали они первый альбом "Баланса" под названием "Выше закона", половину на студии ДДТ, половину на студии Эдиты Пьехи ("Ну, так вот было. У кого были крутые студии, у тех мы и писались"). АК: А с рокерами питерскими общались? М: Да, общались, конечно. Переплетались, пересекались. Но, естественно, у нас была немножко отдельная тусовка. Вот гитарист, который сейчас играет у "Чижа и компании", он нам на первом альбоме записывал соло на гитаре. АК: Ты тогда не заболел питерским патриотизмом? М: Честно говоря, нет. Я и до сих пор не болею никаким патриотизмом. Я - гражданин мира. (Смеется.) Для себя так решил, и это нормально. Ну, я люблю наших людей. Не люблю нашу милицию. Почему-то. Да кто ее любит? АК: Похоже, у тебя с нашей милицией проблемы. М: Ой, как часто. Всегда. АК: А причины какие? М: Да разные. Ну, может быть, и есть какие-то нарушения режимов - то паспортных, то еще каких то... АК: Административные правонарушения. М: Административные, конечно, не серьезные, нет. АК: Регистрация, что ли? М: Да. (Смеясь.) Я шесть лет уже без нее живу. Шесть лет назад Михей вместе со всеми остальными участниками "Баланса" нарушил паспортный режим столицы, явившись в девяносто третьем в Москву писать на студии "Гала-рекордз" альбом "Налетчики Bad B". "Это уже был, так сказать, более серьезный альбом, и там работы серьезные появились, - говорит Михей. - Нам одновременно помогал Титомир - мы какие-то площадки забивали вместе с ним". То есть Bad Balance разогревал публику в поездках суперзвезды Титомира по стране. "Ну, мы не считали его "главным рэппером страны", как считали многие, - говорит Михей. - Естественно, мы были своенравные, ну, рэпперы все-таки. В законе уже были. И остались в этом законе". Рэп (может быть, как раз благодаря Титомиру) тогда быстро набирал силу. Гремел "Мальчишник", поставляя хип-хоп в массы. Bad Balance, оставаясь гораздо менее коммерческой силой, взамен набирал то, что называется культовой известностью. "А вы считали "Мальчишник" конкурентами?" - спрашиваю я. М: Да, в общем, нет. В любом случае, какая-то конкуренция существовала, но они тогда пошли по коммерческому пути, их начали раскручивать реально, и они получили всеобщее, массовое признание. Это нормальный заход в шоу-бизнес. Мы не конкурировали, потому что пошли по другому пути. У нас была абсолютно своя публика, которая "Мальчишник" и не слушала никогда. (Затянувшись сигаретой, он неожиданно продолжает.) Вообще, весь хип-хоп в Москве начался здесь вот, через дорогу. Там есть автобаза Генштаба. Там мы сделали свой первый офис, под названием "Центр хип-хоп культуры". Довольно хороший центр, даже можем зайти посмотреть. Там остались наши художества. Правда, это уже после того, как из Европы вернулись. Надо сказать, почти трехлетнее пребывание Bad Balance в Европе - история тоже весьма показательная и любопытная. М: Мы сначала приехали в Польшу, там на улицах танцевали, просто ради того, что это уличный танец, нужно себя закалять. Заработали на остальные билеты, поехали дальше. Мы хорошо потратились на билеты, у нас оставалось семь долларов на восьмерых человек. Мы приехали в Берлин часов в девять, когда было темно уже. И решили - ну что? Снимаем рюкзаки свои большие, сумки, находим местечко нормальное, включаем магнитофон - "Африка Бамбаата". И все. Понеслось. Буквально за час мы заработали сто сорок с чем-то марок. Вот, думаем, здорово, будем жить. Переночевали в "Банхофф мишн" - есть такая служба по распределению людей без места жительства. Бомжи, грубо говоря. Ночевали там, по-моему, трое суток. Потом нашли студенческое общежитие. Мы жили все вместе, за четверых платили, за четверых нет - одни живут, другие работают, и наоборот. А работать было легко, нужно было убирать листья - мы осенью поехали, в сентябре 93-го. Работа непыльная. Ну, и после этого ходили еще, занимались на улице, танцевали. И потом мыли машины еще. Стекла машин. Этого никто не делал вообще. В газете писали даже про нас, что ребята из Санкт-Петербурга моют стекла машин. Мы, кстати, стали зарабатывать реальные деньги. Потом переехали в сквад. (Михей произносит именно так, на немецкий манер.) Трехкомнатная у нас была квартира, огромная. Мебель, телевизор - ну все, что нужно, нормальное жилище. Танцевать мы уже перестали на улице, перестали колени теребить. Кажется, что такая история - зарабатывать на жизнь, танцуя на улицах, как и положено настоящей брейк-команде, - была возможна только в тот ограниченный промежуток времени в начале девяностых, когда двери Европы были еще на радостях распахнуты для наших гостей. А наши гости готовы были на все ради того, чтобы побывать в Европе. И, как положено, у этой истории было счастливое продолжение. М: Потом мы прямо на улице познакомились с людьми, которые нас пригласили на фестиваль Stop the Wildness and Racism. И мы поехали в тур. Германия, Голландия, Франция, Люксембург, Бельгия. Нам очень круто повезло. Команда набиралась интернациональная, из разных стран. Мы потом еще много раз ездили в туры с этой компанией. АК: А сейчас поехали бы? М: Мы с ними и сейчас общаемся, они нас приглашали. Только, может быть, на не совсем